Облака плыли под нами
Сегодня исполняется 29 лет с момента вывода советских войск из Афганистана и по традиции отмечается День памяти воинов–интернационалистов. Почти 14 тысяч белорусских солдат и офицеров состоят в Белорусском союзе ветеранов войны в Афганистане. Накануне памятные мероприятия с участием областных организаций союза прошли в регионах, а в Минске ветераны–«афганцы» соберутся на «острове слез».
Оценки той войны пересматривались едва ли не каждое десятилетие, но сейчас приходят к общему знаменателю, считает председатель Ассоциации инвалидов войны в Афганистане Сергей Красовский:
— Это была первая антитеррористическая кампания, направленная также против наркотрафика. Надеюсь, мы станем последним поколением белорусов, которые узнали тяготы войны. И наш большой патриотический ресурс можно использовать полнее.
Усилиями союза открыта передвижная тематическая выставка, сейчас издается большой альбом о награжденных орденами воинах–интернационалистах. Плакаты с фотографиями героев станут наглядными пособиями для уроков мужества в школах, но таких мероприятий может быть больше, говорит председатель Белорусского союза ветеранов войны в Афганистане Валерий Гайдукевич:
— Мы стараемся встречаться со школьниками, рассказывать им, что среди их земляков было много героев. Но раньше приходило больше приглашений на встречи, хотя мы всегда готовы поддержать такую инициативу. Также мы ожидаем, что в следующем году будет принят закон о ветеранах в новой редакции, который изменит статус ветеранов войны в Афганистане.
Пока они считаются «участниками боевых действий на территории других государств», но в новой редакции закона их статус, возможно, будет звучать уже как «участники войны». Это даст им дополнительные социальные гарантии.
Чем дальше от нас события 1979 — 1989 годов, тем ценнее воспоминания тех, кто прошел через ад афганской войны. Один из них — полковник Геннадий Рукша.
...Геннадий был десятиклассником, когда военрук индурской школы принес на урок брошюры о военных училищах. Среди них парень выделил учебное заведение КГБ. В те годы, когда кинотеатры показывали «Ошибку резидента», а по телевизору шли «Семнадцать мгновений весны», многие мальчишки мечтали стать разведчиками. Геннадий не был исключением.
Выдержал конкурс около 9 человек в Высшем пограничном военно–политическом училище КГБ при Совете Министров СССР. Через четыре года лейтенант Геннадий Рукша начал службу заместителем начальника заставы на Памире. Уже через полгода его назначили начальником высокогорной заставы: «4.000 метров над уровнем моря — облака плыли под нами! Лунный пейзаж: никакой растительности. Зимой — до минус 50. Электричества нет. Дизель–генератор включали только по ночам. Вода привозная. Хлеб пекли сами, мясо — только из подсобного хозяйства».
Суровая школа вскоре пригодилась уже в Афганистане. С августа 79–го вблизи границ Союза активизировались банды. Граница проходила по реке Пяндж, ее ширина в этом месте была всего 3 — 4 метра. Если хорошенько разбежаться, можно перепрыгнуть на ту сторону. А в сентябре из Москвы поступил приказ перейти границу и защитить афганский городок Ишкашим от бандитов. Группа форсировала реку на двух бэтээрах и приказ выполнила.
С апреля 81–го офицер уже постоянно служил на территории Афганистана, командовал мобильной группой. Супруга новость о переводе восприняла как и полагалось: «Или грудь в крестах, или голова в кустах».
Жизнь афганцев поразила. В Таджикистане люди нарядно одевались, в магазинах были продукты, телевизоры и прочая техника, молодежь ходила с транзисторами. А за рекой — хотя по обе стороны живет фактически один народ — как будто Средние века. В домах практически нет окон, полы глиняные. Для сна лишь небольшое возвышение. Посреди помещения очаг, над ним — дыра, дымоход. Одежда — лохмотья или сшитые разными нитками куски ткани. Из еды только лепешки. О сладостях для детей и речи не было.
В память врезалась сцена: «На окраине кишлака играют детишки. Заметили нас, обступили, с интересом смотрят. Мой сослуживец сходил в лагерь и принес кулек сахара, стали делить его на всех. У одного мальчишки сильно дрожали ладошки: он рассыпал сахар. И что же сделал? Упал на колени и... слизывал сахар с земли. Они не знали, что это такое!»
«Местные относились к нам настороженно, — продолжает вспоминать Геннадий Рукша. — Кто жил вблизи лагеря, те более доброжелательны. Члены местного ополчения, сарбозы, даже присоединялись. Наши снабжали их оружием и боеприпасами. Полной уверенности в их верности не было, как, впрочем, не было и перебежчиков. Сарбозы были настроены патриотически и верили в светлое будущее. Однажды старик лет семидесяти получил ранение в бою. Его перебросили на лечение, и промежуточную посадку вертолет совершил на советском берегу. Казалось бы, те же горы, те же камни, та же река... Но старик спрыгнул на землю, схватил камень, спрятал его за пазуху и при этом восклицал: «Шурави! Шурави! Советский Союз!» Выглядел почти счастливым».
Но в отдаленных селениях, признает рассказчик, афганцы сочувствовали бандитам: «В одном кишлаке я видел детские рисунки... Летит наш вертолет, внизу душманы с винтовками, а на следующем листке вертолет уже падает. Мы понимали, что не в гости туда пришли. Но помогали местным и продуктами, и одеждой, и мылом — чем могли. А иногда, разгромив банду, находили в ее лагере керосин, мыло и многое другое из нашей гуманитарной помощи».
Обеспечивая безопасность 100–километрового участка границы — но с афганской стороны! — подразделение старшего лейтенанта Рукши регулярно сталкивалось с бандами. Однажды группа попала в засаду под скалой. Казалось, что даже на летевшие сверху гранаты никто не обращал внимания, потому что с горы катились валуны полутораметрового диаметра. Выжили под этим камнепадом только чудом.
Главный свой бой Рукша помнит в деталях. Зима, ущелья в снегу, душманы на «зимовке». Поступил приказ: к середине января 83–го взять их базу в кишлаке Нашир с запасами оружия и провизии. Позиции наши устроили в четырех километрах. Месяца два перестреливались — «привыкли» друг к другу.
Зимний выход на дальний пост в ущелье Куфаб, северный Афганистан.
Суть плана: ночью окружить базу, а днем, после атаки с воздуха, захватить. Это обычная тактика. Сначала Ан–26 вел аэрофотосъемку, за ним две пары Су–17 наносили бомбовые удары, потом самолет–разведчик фиксировал результат. Но в этот раз «сушки» пришли без разведчика, которого ожидали и не боялись басмачи: их застали врасплох.
Передовая застава из 30 бойцов под командованием Рукши начала выдвижение. Когда преодолели минные поля и до цели оставалось полпути, с тыла ударили очереди: бандиты поджидали и лишь немного не угадали с местом засады. Резко изменилась погода, пошел снег. По плану предстояло дождаться поддержки с воздуха, но Рукша понимал: из–за непогоды вертолеты не придут. План надо менять. Решения принимали Рукша и капитан Быстряков, под чьим командованием были 150 бойцов Пянджской десантно–штурмовой группы. Доложили наверх. Начальство приказало ждать. Но это означало утратить внезапность и дождаться подкрепления бандитов. Решили действовать и поэтому не погибли.
В кишлак вошли раздельно. Душманы были хорошо вооружены и сдаваться не собирались. Вести бой пришлось в течение двух суток. Первый вертолет показался в небе только на третьи. Но боевая задача была выполнена. За три дня боев Геннадий Рукша не получил даже царапины. Лишь одна пуля просвистела возле лица, а другая попала в бревнышко прямо над головой. За взятие Нашира старший лейтенант Рукша был удостоен ордена Красной Звезды.
Вернувшись на родину, офицер занимал разные должности в Сморгонском погранотряде, затем возглавил штаб Полоцкого. Сегодня полковник Геннадий Рукша преподает в минском Институте погранслужбы.
Сергей КАРЖИЦКИЙ.
Фото из личного архива Геннадия Рукши.
